Центр социальной, деловой и правовой информации Псковской областной универсальной научной библиотеки представляет обзор, посвященный жизни и творчеству Михаила Булгакова.

Материал публикуется в рамках виртуального проекта Книжный «АнтиНаркоФест» .

Впервые вколоть себе морфий Михаила Булгакова вынудил случай из врачебной практики. Первая жена писателя, Татьяна Николаевна Лаппа, вспоминала: «Как-то… привезли мальчика, больного дифтеритом. Михаил осмотрел его и решил отсосать трубкой дифтерийные пленки из горла. Ему показалось, что при этом заразная культура попала и ему. Тогда он приказал ввести себе противодифтерийную сыворотку. Начался у него страшный зуд, лицо распухло, тело покрылось сыпью, он почувствовал ужасные боли в ногах. Михаил, конечно, не мог этого выносить, попросил ввести ему морфий. После укола стало легче, он заснул, а позже, боясь возвращения зуда, потребовал повторить инъекцию. Вот так это началось…»
Есть и иная, менее известная версия того, как началось пристрастие будущего писателя к наркотику. Основанная, правда, исключительно на косвенных доводах. Морфинизм во второй половине XIX – начале XX вв. был распространен среди участников боевых действий. Морфий служил обезболивающим средством, применялся в военной хирургии, и многие пациенты (и медицинские работники!) в госпиталях «подсаживались на иглу». Булгаков, окончив медицинский факультет Киевского университета, начинал свою работу как раз в прифронтовых госпиталях – шла Первая мировая война. А значит, мог начать принимать морфий еще до того, как его перевели в земскую больницу на Смоленщине.
Так или иначе, в медицинской среде бытовало мнение, что врач способен употреблять наркотические вещества без вреда для себя. Еще в начале XX века в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона появилась статья «Морфинизм»: «Много морфинистов среди совершенно здоровых на вид людей имеется во всех городах, там, где кипит общественная жизнь, где рано расстраиваются нервы... Большинство морфинистов люди образованные, развитые, среди них много врачей...».  В 1924 году немецкий профессор Л. Левин приводил данные о морфинизме среди европейских медиков: 40,4% врачей и 10% их жен оказались наркозависимыми.
Вот и Михаил Афанасьевич стал заложником мнения, что врач в силу своего профессионализма может принимать наркотик строго в необходимом для лечебных целей количестве, не допуская зависимости. Свой вклад в развитие пристрастия внесла и окружающая обстановка. Булгакова, выросшего в Киеве и привыкшего к бьющей ключом жизни и удобствам большого города, тяготили отупляющее беспросветное существование в деревенской глуши и «прелести» сельского быта. В земской больнице он был заведующим и единственным врачом. То есть лечил всех и от всего. Был и терапевтом, и хирургом, и педиатром, и акушером в одном лице.
Эту ситуацию писатель потом во многом перенесет в рассказ «Морфий». Значительную часть рассказа составляют дневниковые записи героя. На дворе – зима 1917 года. Молодой врач в кризисный момент своей жизни, после расставания с любимой женщиной, попадает на земский участок в «медвежьем углу».

Прочитать рассказ «Морфий» можно в электронной библиотеке Литмир 
«…И слава Богу: чем глуше, тем лучше. Видеть людей не могу, а здесь я никаких людей не увижу, кроме больных крестьян. Но они ведь ничем не тронут моей раны?..
…Все вьюги, да вьюги... Заносит меня! Целыми вечерами я один, один. Зажигаю лампу и сижу. Днем-то я еще вижу людей. Но работаю механически. С работой я свыкся.»
Для доктора Полякова, героя «Морфия», отправной точкой зависимости становится прием наркотика в момент плохого самочувствия. Опасаясь повторения приступа боли, Поляков делает себе повторный укол. Начинает развиваться привыкание.
«При впрыскивании одного шприца двухпроцентного раствора почти мгновенно наступает состояние спокойствия, тотчас переходящее в восторг и блаженство. И это продолжается только одну, две минуты. И потом все исчезает бесследно, как не было. Наступает боль, ужас, тьма. Весна гремит, черные птицы перелетают с обнаженных ветвей на ветви, а вдали лес щетиной ломаной и черной тянется к небу, и за ним горит, охватив четверть неба, первый весенний закат.»
«…Смерть медленная овладевает морфинистом, лишь только вы на час или два лишите его морфия. Воздух не сытный, его глотать нельзя... в теле нет клеточки, которая бы не жаждала... Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Движется, тоскует, страдает труп. Он ничего не хочет, ни о чем не мыслит, кроме морфия. Морфия!
Смерть от жажды райская, блаженная смерть по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги...
Смерть – сухая, медленная смерть..
Это – не догадки, не гениальное прозрение, не художественный пересказ чужих слов. Это выстрадано, пережито изнутри. Рукопись рассказа, к сожалению, утрачена, он печатается по журнальной публикации 1927 года. Но известно, что черновой его вариант был начат еще в период зависимости Булгакова от морфия. Каждая строка куплена дорогой ценой личного опыта.
Страшно то, что, став наркоманом, доктор Поляков продолжает лечить людей. В том числе оперировать. Даже тогда, когда у него начинаются галлюцинации, он полагает, что на работе это никак не сказывается. Опасается он только того, что его разоблачит фельдшер-ассистент или работник уездной аптеки, где он заказывает морфий.
Далее мы узнаем, что Поляков пытался лечиться в московской клинике, но сбежал оттуда. Герой не боится даже стрельбы и беспорядков в Москве (дневниковая запись помечена 14 ноября 1917 года). Булгаков бегло, пунктиром упоминает о стрельбе и перевороте – первым читателям рассказа было достаточно небольшого намека. Для современного читателя необходимо пояснить: в это самое время, 25 октября (7 ноября) – 2 (15) ноября на улицах первопрестольной разворачивается Октябрьское вооруженное восстание. Цепную реакцию запустили известия о революционных событиях в Петрограде. В центре Москвы идут ожесточенные бои. Большевики обстреливают Кремль из артиллерийских орудий. Значительно пострадали жемчужины русской архитектуры: Успенский, Благовещенский, Архангельский соборы, здание Успенской звонницы с находившейся в ней в то время Патриаршей ризницей, храм Николая Гостунского, главный корпус Чудова монастыря, Малый Николаевский дворец, Никольская, Спасская и Беклемишевская башни.

Кремль после обстрела в ноябре 1917 года. Спасская и Никольская башни

Вот как описывал события тех дней Максим Горький в «Несвоевременных мыслях»:
«В некоторых домах вблизи Кремля стены домов пробиты снарядами, и, вероятно, в этих домах погибли десятки ни в чем не повинных людей. Снаряды летали так же бессмысленно, как бессмысленен был весь этот… процесс кровавой бойни и разгрома Москвы. В сущности своей московская бойня была кошмарным кровавым избиением младенцев. С одной стороны юноши-красногвардейцы, не умеющие держать ружье в руках, и солдаты, почти не отдающие себе отчета, кого ради они идут на смерть, чего ради убивают. С другой – ничтожная количеством кучка юнкеров, мужественно исполнивших свой «долг», как это было внушено им…»
Но мысли булгаковского Полякова заняты наркотиком и только наркотиком. Круговерть «окаянных дней» проносится мимо него. В лечебнице он украл вожделенный морфий. Дрожа от страха, что другие люди вот-вот сорвут дверь, Поляков делает себе уколы в общественном туалете.
В итоге, поняв, что у него нет силы воли для противостояния зависимости, герой кончает жизнь самоубийством. Такой могла быть и судьба Булгакова. К счастью, Михаилу Афанасьевичу удалось вырваться из цепких лап морфия. Но этот путь был неимоверно труден.
Чтобы достать морфий, Татьяне приходилось продавать вещи. Она вынуждена была сделать аборт – Булгаков опасался, что ребенок родится больным. Первый аборт Татьяна сделала еще до свадьбы (Михаил не был готов стать отцом), второй стал точкой невозврата – после него она уже не могла иметь детей.

Татьяна Николаевна Лаппа

В селе начали догадываться о пагубном пристрастии молодого доктора. Булгаков подает просьбу о переводе в Вязьму. «Вязьма – такой захолустный город, – вспоминала Татьяна. – Дали нам там комнату. Как только проснулись – «Иди, ищи аптеку». Я пошла. Нашла аптеку, приношу ему. Кончилось это – опять надо. Очень быстро он его использовал. У него была печать, позволявшая выписывать рецепты. Так всю Вязьму исходила. А он прямо на улице стоит, меня ждет. Он тогда такой страшный был… И одно меня просил: «Ты только не отдавай меня в больницу». Господи, сколько я его уговаривала, увещевала, развлекала. Хотела все бросить и уехать. Но как посмотрю на него, какой он, как же я его оставлю? Кому он нужен? Да, это ужасная полоса была…»
В Вяземской больнице велся учет наркотических средств. Булгакову, назначенному заведующим инфекционным и венерическим отделением, приходилось изворачиваться, выписывать рецепты на различные вымышленные имена. Несколько раз он посылал жену за морфием в Киев. Во время ломок угрожал ей пистолетом. «Я не знала, что делать, – рассказывала Татьяна, – он регулярно требовал морфия. Я плакала, просила его остановиться, но он не обращал на это внимания. Ценой неимоверных усилий я заставила его уехать в Киев, в противном случае, сказала я, мне придется покончить с собой».
Весной 1918 года супруги перебрались в Киев. Вспоминала Татьяна об этом времени так: «В Киеве сначала я тоже все ходила по аптекам, в одну, в другую, пробовала раз вместо морфия принести дистиллированную воду, так он этот шприц швырнул в меня… Браунинг я у него украла, когда он спал… А потом сказала: «Знаешь что, больше я в аптеку не пойду. Они записали твой адрес». Это я ему наврала, конечно. А он страшно боялся, что придут и заберут у него печать. Он же тогда не смог бы практиковать. Он говорит: «Тогда принеси мне опиум». Его тогда без рецепта в аптеке продавали. Он сразу весь пузырек… И потом очень мучился с желудком. И вот так постепенно, постепенно стал отходить от наркотиков. И прошло».

Случай исцеления Булгакова уникален. У специалистов-наркологов нет единого мнения о том, что помогло Михаилу Афанасьевичу. Морфиновая, или опиатная, зависимость – одна из самых тяжелых. Привыкание происходит едва ли не после первой дозы. Вероятно, преодолеть недуг помогло все в комплексе. Самоотверженная забота жены (по совету отчима Булгакова Татьяна начала понемногу снижать дозу морфия в растворе, чтобы организм писателя отвык от яда). Благотворное влияние родного Киева: знакомые улицы, лица, Днепр, сады, каштаны на бульварах. Живительная сила творчества.
Говоря о Булгакове, чаще всего вспоминают Елену Сергеевну, его третью жену, его «Маргариту». Но, думается, без верной Татьяны Николаевны Булгаков вряд ли бы вообще выжил. Она была рядом с ним в годы Первой мировой войны, революции и Гражданской войны. Работала с ним операционной сестрой в госпиталях, не оставила его в деревенском захолустье, боролась за его исцеление от морфинизма. Благодаря ее заботе и верности Михаил Афанасьевич, в конечном счете, стал тем, кем он стал.
…В конце жизни писатель, мучительно страдая от заболевания почек, снова начал принимать морфий. Оттого-то в «Мастере и Маргарите» появляется мотив употребления морфия. Следы наркотика были обнаружены и на рукописи последнего романа.


Дарья Александровна Самохина,
заведующая Центром социальной, деловой и правовой информации

Читайте: 

«Анна Каренина»: мысль семейная и… антинаркотическая

«Опиумная война классиков английской литературы»

Как печальный Пьеро победил «белую смерть»

Решаем вместе
Сложности с получением «Пушкинской карты» или приобретением билетов? Знаете, как улучшить работу учреждений культуры? Напишите — решим!
Информация 12+
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № ФС77−53556 от 4 апреля 2013 года выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)
Учредитель, редакция При использовании материалов прямая ссылка на сайт pskovlib.ru обязательна. Информационная безопасность: как не поддаться на уловки кибермошенников
Контакты Адрес
Официальный интернет-ресурс для информирования о социально-экономической ситуации в России. Культура. Гранты России. Общероссийская база конкурсов и грантов в области культуры и искусства. Российская библиотечная ассоциация Министерство культуры Российской Федерации Президентская библиотека им. Б.Н. Ельцина Портал Культура.рф АРБИКОН КОРБИС «Тверь и партнеры» Центр «ЛИБНЕТ» – базы данных в свободном доступе НФ «Пушкинская библиотека» Национальный информационно-библиотечный центр ЛИБНЕТ Межрегиональный центр библиотечного сотрудничества Книжные памятники Российской Федерации Центральные библиотеки субъектов РФ Официальный сайт Российской Федерации для размещения информации об учреждениях Официальный сайт Комитета по культуре Псковской области Псковская область Российское военно-историческое общество